Романы - Страница 90

– Погори ты пожаром! не уродись на тебе шишки еловой! – вскричал Мокош… а ребенок хохочет, опять тянется к Мокошу. Опять Мокош протягивает руки, а ветвь орешника опять хлысть его по рукам, а другая хлоп по лицу.

– О-о-о! бесова клюка! – кричит Мокош, протирая глаза, из которых искры сыплются… а ребенок смеется, тянется к нему снова.

– Провались ты, вражий сын! – произнес Мокош и побрел домой, повалился на лавку, спит.

А под крутыми берегами извивается Днепр, шипят его волны. Давно вытек Днепр из темных лесов Смоленских, из соседства Двины и Волги, пробился сквозь каменные ограды земли Половецкой, скатился по десяти гранитным ступеням и ринулся в море.

Извивается Днепр, шипят его волны около берегов Киевских. Днепровский Омут выгнал на работу все царство отводить реку от священного холма, рыть новое русло.

Извивается Днепр, шипят его волны, а солнце играет в нем, а Киевские златые терема опрокинулись в него и мерцают в волнах.

Просыпается Мокош. Вчерашний день всегда был для него сном; но чудный ребенок на холме нейдет у него из головы.

«Дивен сон!» – думает Мокош и, кончив свой завтрак, отправляется в обход лугов и леса, идет опять мимо холма, садится отдохнуть. Глядь… а мальчик лет пяти, в красной сорочке, обшитой золотой тесьмою, в сафьянных сапожках, шитых узорами и выложенных бисером, бегает один-одинехонек и ловит мотыльков; много их вьется над ним, но он ловит изумрудного, осыпанного искрами золотыми, у которого крылья как будто обложены полосами радуги.

Увидев Мокоша, мальчик бежит к нему навстречу, берет его за руку.

– А!.. кто ты таков? – говорит ему.

– Да дедушко Мокош, – отвечает ему Мокош, выпучив на него глаза.

– А моего дедушку зовут Он! – вскричал мальчик. – Ну, и ты будь моим дедушкой!.. А можно уловить мотылька?

– Лови, голубчик! – отвечает Мокош.

– Она не велит… говорит, что это красная девушка; говорит, что я сотру с ее лика румянчик.

– Твоя бабушка обмолвилась. А где твоя бабушка?

– Где бабушка? Постой, я приведу ее к тебе. Мальчик побежал под навес липы, в кустарник. «Ау! ау!» – закричал он. «Ау!» – отозвалось в лесу.

– Чу! Она ушла в лес. Пойдем, поищем ее!

Он взял Мокоша за руку и повел в лес.

«Ау!» – снова закричал мальчик. «Ау!» – повторилось в лесу.

– Чу! пойдем, пойдем; вот здесь Она… Ох, нет, вот там!..

Мокош устал ходить за торопливым мальчиком.

«Ау!» – отзывалось то с одной, то с другой стороны. «Ау!» – закричал мальчик опять. «Ау!» – раздалось позади них.

– Эх! Она воротилась домой.

Пошли назад. Пришли на лужайку, под липы.

– Нет и дома, – произнес мальчик печально.

– Да где твой дом? веди домой.

– Вот здесь, дедушка, под липкой.

«Сирота, – подумал Мокош. – А в хмару да в ливень?»

– Под липкой, дедушка. «А в зиму да в метелицу?»

– Под липкой…

– Сирота!.. – повторил Мокош. – У тебя, чай, рученьки да ноженьки отморожены.

– Тепло, дедушка, под липкой; на эту лужайку я не выхожу; как пойдет черная хмара по небу да нанесет холоду, я сижу дома; боюсь выйти из-под липки: так и колет лицо, так и жжет.

– Откуда ты, голубчик, взял такую шапочку с обложкой горностаевой, словно Княжеская, да сорочку, шитую золотом, да сафьянные сапожки?

– Все мне приносит Он; ты видел моего дедушку?

– Какого дедушку?

– А вот что говорит: без меня бы ни песен, ни радости людям. А видал ли ты, как пляшут да водят хороводы? Вьются, вьются, заплетаются, девушки бледные, бледные!.. Запоют так: у-у-у-у!.. а мне так и холодно, как от белой зимы, что бывает за нашей лужайкой.

– Да каков дедушка твой собой?

– Каков? не таков, как ты; все исподлобья смотрит, на людях покойных ездит верхом. Все его боятся, а дедушка никого, – только боится кочета, что залетел из Киева; а я спросил его: «Чего ты боишься кочетка? Видишь, я не боюсь…» А Он сказал: «Гони, гони его, покуда не закричал!» Я и прогнал!..

Мокош внимательно слушал рассказ ребенка, присел на лужайку и стал полдничать, вынув из кошеля кусок житного хлеба.

– Что это, дедушка? – вскричал мальчик. – Дай-ка мне!

Мокош отломил кусок: с жадностью мальчик схватил и съел.

– Ты голоден, голубчик, тебе поесть не дадут!.. вот тебе еще ломоток хлебца.

– Хлебца? – вскрикнул мальчик. – Она не дает мне хлебца.

Чем же ты питаешься, голубчик?

– Она меня кормит…

Вихрь свистнул между мальчиком и Мокошем и унес слова мальчика.

– Ась? – спросил Мокош, не расслышав, чем кормят мальчика.

– А поит… – продолжал мальчик.

Вихрь опять свистнул над ухом Мокоша; он не слыхал чем поят мальчика.

– Ась? – повторил он.

– Да, дедушка, – продолжал мальчик, – а мне тошно, тошно, как я съем… – Снова свистнул вихрь… – Все хочется этого хлебца да водицы испить, что течет под горой… У тебя много хлебца?

– Есть мало, – отвечал Мокош.

– Пойду я, дедушка, к тебе; ты такой добрый, ты меня пустишь гулять в город!

– Пойдем, пойдем… я поведу тебя в Киев, – отвечал Мокош, вставая.

Мальчик хочет идти – и вдруг остановился.

– А!.. – вот Она!.. Пусти меня к этому дедушке!.. пусти!

Мокош смотрел вокруг себя: с кем говорит мальчик?.. но никого нет… только вихрь свистал снова между Мокошем и мальчиком. Мокош хотел подойти к нему а ветвь натянулась и хлестнула его по лицу.

– Ооо! сгинь ты грозницею!! – вскричал Мокош, закрыв лицо руками. – Поточи тебя тля поганая! – продолжал он, удаляясь и проклиная Нечистую силу.